See in Reader
4.2 KiB
И восстали на Моисея и с ними из сыновей Израиля двести пятьдесят знатных мужчин, начальники общества, призываемые на собрания
וַיָּקֻ֨מוּ֙ לִפְנֵ֣י מֹשֶׁ֔ה וַאֲנָשִׁ֥ים מִבְּנֵֽי־יִשְׂרָאֵ֖ל חֲמִשִּׁ֣ים וּמָאתָ֑יִם נְשִׂיאֵ֥י עֵדָ֛ה קְרִאֵ֥י מֹועֵ֖ד אַנְשֵׁי־שֵֽׁם׃ "И восстали (поднялись) на Моисея и мужей из сыновей Израиля пятьдесят и двести (250), начальники общества, избранные из общества, люди знатные". נְשִׂיאֵ֥י עֵדָ֛ה: начальники общества. קְרִאֵ֥י מֹועֵ֖ד: выбранные из общества. אַנְשֵׁי־שֵֽׁם: мужи знатные.
Восстали на Моисея
О критике кого-либо, стоящего у власти, говорится как о восстании или готовности сражаться с ним. Альтернативный перевод: «поднялись против Моисея».
Двести пятьдесят
«250».
Знатных мужчин, начальники общества
То есть: «известных членов сообщества» или «важных людей в сообществе». Страх от рассказов соглядатаев земли Ханаанской, неудача самовольного вторжения в заповедные пределы, предстоящее скитание по только что пройденным пустыням произвели в народе общий упадок духа и вместе с тем крайнее недовольство своим положением. Влияние Моисея ослабело; с упадком этого влияния ослабла и дисциплина. Пользуясь таким состоянием народа, левит Корей со знатнейшими рувимлянами Дафаном, Авироном и Авнаном составили заговор с целью произвести коренное изменение в церковно-гражданском устройстве общины. Вскоре на сторону заговорщиков перешли еще 250 «именитых» людей. Заговор прикрывался высокой идеей святости всего народа. «Полно вам! – говорили заговорщики Моисею и Аарону. – Все общество свято, среди всех Господь! Зачем же вы ставите себя выше всех в народе Господнем?» Опасность бунта была очевидна: это не было скоропреходящим возмущением людей, лишенных воды или пищи, – возмущением так же скоро прекращающимся, как и возникающим. На суд возбужденного народа были представлены основные принципы строя его социально-церковной жизни… В случае успеха задуманного заговорщиками предприятия, дезорганизованной еврейской массе могла угрожать серьезная опасность: часть евреев возвратилась бы, вероятно, в Египет, к котлам египетского мяса; часть затерялась бы в пустынях и часть ассимилировалась бы с туземными обитателями Ханаана. Отсюда понятна та страшная кара, которая обрушилась на зачинщиков движения и которая должна была отрезвить их единомышленников.