ru_tn/ezk/03/14.md

Дух поднял меня и унёс. Я шёл, полный горечи и яростного духа, и рука Господа была сильной на мне

וְר֥וּחַ נְשָׂאַ֖תְנִי וַתִּקָּחֵ֑נִי וָאֵלֵ֥ךְ מַר֙ בַּחֲמַ֣ת רוּחִ֔י וְיַד־יְהוָ֥ה עָלַ֖י חָזָֽקָה "И Дух (ветер) поднял меня и унес. И шёл я с горечью и негодованием в духе моём. И рука Господа на мне была жестко (твердо)". וְיַד־יְהוָ֥ה עָלַ֖י חָזָֽקָה: И рука Господа твердо была на мне.

Я шёл, полный горечи и яростного духа

Слова «горечь» и «ярость» являются типами гнева. Это можно сформулировать как отдельное предложение. Альтернативный перевод: « Я был озлоблен, и мой дух был полон гнева» или «Я был очень ожесточенным и злым»

Горечь

Иезекииль говорит о своем гневе на Господа, как будто во рту у него был дурной вкус, потому что Бог заставил его съесть что-то плохое на вкус.

и рука Господа была сильной на мне

Иезекииль говорит о том, что он грустный и усталый, потому что Господь повелел ему делать то, чего он не хотел. Иезекииль, «перенесенный духом», шел, ошеломленный тем, что произошло с ним, по Тел-Авиву. Полагают, что до получения первого видения Иезекииль жил не в самом этом селении, а где-то неподалеку (возможно, в Тел-Авиве сосредоточилась значительная часть еврейских колонистов: и пришел я к переселенным в Тел-Авив… где они жили; стих 15). Сказано, что он шел… в огорчении, с встревоженным духом. Причина подобных чувств едва ли была однозначной. Тут могло быть и возмущение пророка греховным упорством в веках его соплеменников, и горечь при мысли о тяжести порученной ему миссии и – рассуждая по-человечески – о кажущейся бессмысленности ее. Зачем ему пророчествовать, если иудеи все равно не станут слушать его, как не слушали они Исаию и Иеремию, преемником которых делает его теперь Бог! Однако рука Господня продолжала крепко пребывать на вновь посвященном пророке (стих 4), т. е. и та «сладость», которую ощутил Иезекииль от «съеденного свитка» (толкование на 3:3), то особое духовное состояние, в которое он введен был свыше, не оставляли его.